Марк Евгеник Ефесский
Святитель
Архиепископ
Почитаем 01 February
Житие
19 января (1 февраля) исполняется 550 лет со дня преставления великого исповедника православия святителя Марка, митрополита Ефесского. Святой Марк родился около 1391–1392 года в Константинополе. Родители его происходили из знатного и состоятельного рода. Отец был диаконом и имел высокий церковный чин сакеллария храма Святой Софии, Премудрости Божией. Мать была дочерью врача. В Крещении будущий святитель получил имя Мануил (Еммануил, что означает «с нами Бог»), в чем можно видеть пророческое предзнаменование его будущего значения для Церкви.
Первым наставником в науках и благочестии для Мануила стал его отец. Мальчик настолько преуспевал в учении, что еще в отрочестве изучил вместе с отцом риторику и математику. Лишившись отца на 13-м году жизни, Мануил не допустил лености и продолжил учение у знаменитых тогда профессоров в Константинополе – Иоанна Хортасмена и Георгия Гемиста Плифона. Благодаря крайней старательности, недюжинному уму и безупречной нравственности будущий исповедник Церкви вскоре сам стал наставником, к которому стекался цвет молодежи. Из числа его учеников вошли в историю Георгий Схоларий и Феодор Агалист. К тому времени Мануил уже имел звание ритора, то есть толкователя Священного Писания в патриаршей церкви. Высокие качества его души не могли остаться незамеченными. Мануил становится любимым духовным сыном Константинопольского патриарха Евфимия (1410–1416), о духовной близости и любви к которому свидетельствуют составленные будущим святителем канон и стихиры после смерти архипастыря. В возрасте 24 лет молодой ритор получил по благословению святителя Евфимия высокое звание вотария риторов. Император Мануил II приближает его к себе в качестве доверенного лица и советника. Следующий император, Иоанн VIII, также глубоко почитал св. Марка, о чем можно судить по целому ряду сочинений, написанных святым по просьбе царя, просившего дать ответы на трудные богословские вопросы, и исключительно высокому положению св. Марка среди греческой делегации на Соборе в Италии.
Итак, перед Мануилом открывалось поле для обогащения и сыскания всевозможных льгот благодаря его близости к императорам. Блестящая карьера простиралась перед ним. Но не этого искала душа человека, исполненного истинного любомудрия. Нравственный облик своего наставника передает нам Георгий Схоларий: «Живя в столице, он был чужд ее жизни, ибо ничто его не связывало с нею. Глубокочтимый всеми, он не только не искал почестей, но и не желал их». О духовном расположении молодого Мануила свидетельствует письмо, написанное им впоследствии одному бывшему ученику: «Доколе, о несчастный, благородство и честь твоей души ты будешь погружать в вещи, лишенные всякой ценности! Не возобладали ли тобою тщеславие и ложное богатство и изящные и разукрашенные тоги и прочее, на чем зиждется благополучие этого мира? – Увы, философ – с таким чуждым философу мировоззрением!» Св. Марк был истинным философом, любомудрие которого звало к высшему подвигу, к полному отвержению мира и к пристани молчания.
В 1418 году в возрасте 26 лет Мануил оставил столицу и отправился на один из островов, который был еще во владении Византии – Антигон, находящийся при входе в Никомидийский залив. Духовным отцом, который и постриг святого, получившего в монашестве имя Марка, был игумен Симеон. Этот великий духовный руководитель, о котором, к сожалению, более подробных сведений не имеется, повел святого Марка узким спасительным путем. В службе святителю Марку читаем следующие слова: «Егда непостоянство мирских радостей, тленность же и суету благоразумно познал еси, тогда, возненавидев мир и вся радостныя и веселящая его, прибегл еси к божественной схиме, вменив болезни в услаждение, бдение в радование и упокоение, на земли лежание и всенощное стояние, воистину, в радостное наслаждение, пост – в сладость, воздержание – в веселие».
Жизнь на острове Антигон проходила в постоянном напряжении и тревоге в ожидании турецких набегов. В этих условиях подвижникам было нелегко сохранять спокойствие, сосредоточенность и молчание. Поэтому вместе с духовным отцом Марк возвратился в Константинополь, избрав местом жительства знаменитую Манганскую обитель. Здесь скончался духовный старец, а впоследствии и доблестно окончивший течение своей жизни святитель Марк. В Манганской обители святой предался наивысшему подвижничеству: «… крайнему трудоделанию, и посту, и спанию на земле, и стоянию всенощному…». Когда же остался один, часто прибавляя: «ничем из всего так не угождается Бог, как претерпением зол», выдержал борение против духовных супостатов, стяжал победу, возвысил себя к созерцанию и к священным просвещениям и божественным осияниям. О священническом служении св. Марка Иоанн Евгеник передает нам, что когда он совершал Божественную литургию, то исполнялся весь божественного вдохновения: «Он казался весь – вне себя, весь исполнен света, весь посвящен Богу, вне земли, как бы некий Ангел во плоти».
После смерти престарелого митрополита Ефесского Иоасафа в 1437 году по воле императора св. Марк поставляется в митрополита Ефесского. Приняв Ефесскую митрополию, святитель недолго был со своей паствой. 24 ноября 1437 года в составе многочисленной делегации он отправился в Италию на Ферраро-Флорентийский Собор. Святой сам свидетельствует, что архиерейское достоинство принял только «по повелению и нужде Христовой Церкви» и «последовал за Вселенским патриархом и богоданным царем на Собор в Италию». Георгий Схоларий так говорит о возведении св. Марка на архиерейскую кафедру: «Он принял высокий духовный сан единственно для защиты Церкви своим словом – ей нужна была вся сила его слова, чтобы удержать ее от совращения, в которое уже влекли ее нововводители. Не по мирским соображениям принял он этот сан; это доказали последствия». Св. Марк жаждал подвижнической жизни в отшельничестве и молчании, как этого некогда желал и св.Григорий Богослов, но вместо этого Промысл Божий готовил ему, как некогда и св. Григорию Богослову, мучительную борьбу в самом центре церковных и политических интриг. Из пристани молчания св. Марку было суждено пламенными речами, тончайшими и долгими богословскими силлогизмами отстаивать истину православных догматов и обличать заблуждения. Из гавани подвижнического отшельничества святителю было суждено быть брошенным в самую бурю, самый водоворот страстей, интриг, угроз, преследования, совершающегося вокруг него отступничества от православия и предательства Истины. Имя этой бури и водоворота – Флорентийская уния! Одного желал св. Марк, другое требовала от него Церковь и уготовлял Божественный Промысл. Св. Марку было суждено быть украшенным не только славой учености, любомудрия и подвижничества, но и венцом славного исповедничества. По словам Георгия Схолария, «он проявил себя как другой Максим Исповедник, явил себя устами другого Григория (Богослова)».
Греки в основной своей массе отправлялись в Италию с душевным подъемом. Перед отъездом патриарх Иосиф говорил, что они едут на собор для заключения Унии, но ничего не уступят из тех традиций Святой Церкви, которые приняли, и готовы, если надо, умереть за них, ибо что может быть славнее мученического венца?! Увы, все сбылось совершенно иначе. Как известно, патриарх вообще не вернулся в Константинополь, а умер во Флоренции, а православие было предано и продано, и греки со скорбью и стыдом вернулись на Родину, а не победителями с духовными трофеями.
Собор по вопросу соединения Восточной и Западной Церквей был торжественно открыт в кафедральном храме Феррары 9 апреля 1438 года. Глава греческой делегации император Иоанн VIII Палеолог смотрел на Унию как на акт политический, позволявший Византии рассчитывать на помощь Запада в борьбе с турками. Император, итальянское влияние при дворе которого по причине брака с Софьей Монферратской было сильным, считал, что договориться с Западом не только возможно, но и необходимо. Поэтому он, призвавший в свои ряды такого выдающегося ревнителя православия, как святитель Марк, требовал избегать на соборе острой полемики с латинянами по богословским вопросам. Он надеялся, что за туманными формулировками можно будет найти приемлемый для всех компромисс. Римский папа Евгений IV преследовал другие цели. Во-первых, он хотел с помощью Унии поднять свой престиж, пошатнувшийся в католическом мире в условиях противостояния с Базельским собором, а во-вторых, желал подчинить себе Православную Церковь. Поэтому он настаивал на скорейшем образовании комиссии, составленной из представителей обеих Церквей, которой было бы поручено выяснить пункты расхождения, исследовать их и наметить пути к заключению Унии. В комиссии, избранной после известного отлагательства, со стороны греков только святитель Марк Ефесский и митрополит Виссарион Никейский были официально уполномочены выступать в дискуссиях с латинянами. Причем из этих двух представителей, славящихся своей ученостью, св. Марк занимал первенствующее положение. Кроме того, святитель имел полномочия представлять Александрийский и Антиохийский патриархаты.
Свою позицию перед началом работы комиссии св. Марк изложил в Слове римскому папе Евгению IV, написанном по просьбе кардинала Юлиана Цезарини от лица греческой делегации. Святитель жаждал единства Церкви, верил в возможность Унии, искал единения с латинянами, но единения истинного, основанного на единстве веры и древней богослужебной практики. Святитель Марк подчеркивал, что чистота православия должна быть сохранена и что переговоры могут окончиться неуспехом, если Рим не пойдет на известные уступки, отказавшись от неизвестных Древней Церкви новшеств, которые были введены в догматику и богослужебную практику Западной Церкви и явились причиной раскола. Слова этого обращения были немедленно доставлены кардиналом не только папе, но и императору Иоанну. Император, наивно полагавший обойти при заключении Унии острые богословские вопросы, был крайне недоволен и хотел даже отдать святителя на суд Синода. Но по ходатайству Виссариона Никейского и ряда других лиц оставил этот поступок без последствий. Между тем папа все настойчивее требовал греков объясниться, и, наконец, на третьем заседании комиссии католики сами предложили вопросы для обсуждения: 1) учение об Исхождении Святого Духа; 2) вопрос о неквасном хлебе для Евхаристии в католической церкви; 3) учение о чистилище; 4) примат папы римского.
Греки полагали, что вопрос о чистилище самый простой и сближение по нему скорей позволит сблизиться по другим позициям. Однако последующие прения по этому вопросу, во время которых неоднократно выступал святитель Марк Ефесский, ни к чему не привели и закончились 17 июля 1438 года. Греческая делегация не согласилась принять догмат об очистительном огне, позволяющем грешникам, как учили латиняне, через временное наказание и очищение избегнуть вечной муки. Такой взгляд поставил бы под сомнение учение Церкви о посмертном воздаянии, соблазнив легковерные души «широким путем» спасения.
После того, как между православными и латинянами не было достигнуто соглашения по первому обсуждаемому вопросу – вопросу о чистилище, и первая попытка найти возможность сближения догматических позиций православных и католиков потерпела крах, прошло несколько месяцев в бездействии. Только 8 октября 1438 года произошло открытие новых переговоров по самому важному пункту расхождения между двумя Церквами – вопросу «Filioque» («Filioque» – «и от Сына»; католическое учение об исхождении Святого Духа не только от Бога-Отца, но и от Бога-Сына). Латиняне настаивали на рассмотрении содержания самого учения о «Filioque», однако большинство греков во главе со св. Марком Ефесским требовали обсуждения самой законности какого-либо изменения Символа веры. В ходе обсуждения святитель Марк ссылался на постановления Третьего Вселенского Собора, прямо запрещавшие подобные изменения, и призывал латинян признать свои заблуждения. Однако католические ораторы, ощущавшие уязвимость своей позиции, применяли различные уловки, чтобы оправдаться. Они даже предоставили подложную рукопись Деяний Седьмого Вселенского Собора, в которой Символ веры имел «Filioque». Однако основным доказательством законности своего прибавления они объявляли догматическую состоятельность этого новшества. На этот счет митрополит Виссарион Никейский подчеркнул, что даже если бы прибавленное к тексту было догматически верно, оно все равно было бы незаконно. После множества заседаний, на которых выступил не один оратор, многие из греков пришли к выводу, что переговоры с латинянами ни к чему не приведут и лучше возвращаться в Константинополь. О бесплодности диспутов св. Марк писал: «Говорить это, казалось, петь глухим ушам, или кипятить камень, или сеять на камне, или писать на воде, или другое подобное, что говорится в пословицах в отношении невозможного».
В начале января 1439 года состоялось последнее заседание собора в Ферраре, на котором была прочитана папская булла о перенесении собора во Флоренцию. Флоренция стала местом, где, по выражению св. Марка, латиняне сбросили свои маски в отношении и даже в обращении с православными представителями. Православные греки оказались в тяжелом положении: измученные, страдающие от лишений, подвергающиеся различным притеснениям, не имеющие средств для возвращения на родину, сознающие, в каком ужасном положении находится Византия. Им предлагалось фактически «продать» православную Церковь за щедрую помощь и государству, и самим греческим делегатам на соборе, вплоть до обещания направить крестовый поход против турок. Под влиянием всех этих обстоятельств единство греческих представителей, делавшее их сильными в Ферраре, распалось. Если в Ферраре святитель Марк Ефесский пользовался поддержкой митрополита Виссариона Никейского, а затем и Исидора Киевского, да и сам император был на стороне ревнителей православия, то во Флоренции картина изменилась. Первоначальная тенденция греческих иерархов сохранить православие во всей его чистоте и склонить латинян к Унии, убедив их, что они неправильно понимают догматы, в которых расходятся с православными, сменилась поисками компромиссных, половинчатых решений и зыбких догматических определений. «Найти нечто среднее» – стало основой богословских исканий греческих представителей. Святитель Марк Ефесский остался, по существу, в одиночестве. Католики, в свою очередь, добивались уже не соглашения о единстве, а безусловной догматической и административной капитуляции Восточной Церкви. В итоге, приняв латинское учение о «Filioque», православные представители на Флорентийском соборе вынуждены были пойти на компромиссы и по другим вопросам. 5 июля 1439 года они подписали Флорентийскую унию. Святой Марк был единственным участником собора, не поставившим своей подписи под актом Унии и фактически отстоявшим православие. Последнее доказывается тем фактом, что римский папа, узнав о категорическом отказе святого Марка Ефесского подписать акты собора, признал это полным провалом Унии.
Вместе с императором и иными представителями Православной Церкви на соборе в Италии святитель Марк вернулся в Константинополь 1 февраля 1440 года. Будучи активным противником Унии, святой 15 мая втайне от императора покинул столицу и отправился в Ефес, находившийся под властью турок. Здесь святитель Марк всецело отдался трудам по устройству своей разоренной епархии, обращая заблудших, рукополагая священников, предстательствуя перед властями за обездоленных. Однако главным на данный момент он считал борьбу с Унией, поэтому продолжил в своих посланиях обличать греко-католиков и постановления Флорентийского собора. Особое значение имело написанное в июле 1440 года Окружное послание, обращенное ко всем православным христианам Востока. Это вызвало крайнее недовольство униатов и гнев императора, за что святой был арестован во время своего путешествия на Афон на острове Лимносе и пробыл в заключении 2 года, страдая от болезни, жестокого климата и многочисленных лишений. Турецкий флот пытался захватить остров, но неудачно. Свое неожиданное избавление от осаждавших остров турок жители Лимноса объясняли молитвенным предстательством святителя Марка, ибо их спасение началось от того места (крепости Мундрос), где святитель пребывал в заточении.
В 1442 году, в день памяти святых седми Ефесских отроков (4 августа или 22 октября), святитель Марк был освобожден по распоряжению императора. В стихотворении по этому случаю архипастырь благодарит святых Ефесских отроков за предстательство и помощь. Вернувшись в Константинополь, святитель Марк прожил здесь до своей блаженной кончины в 1457 году. Божий Промысл судил ему быть борцом за православие до последнего часа.
В надгробном слове святителю Марку Георгий Схоларий сказал: «Я могу свидетельствовать о праведности усопшего отца нашего, что, будучи еще юношей, и прежде чем он умертвил свою плоть о Христе, он был уже праведнее пустынножительствующих отшельников, и что, отбросив от себя все мирское для Христа и приняв иго послушания Богу, он никогда не уклонился от него, никогда не увлекся суетою мира сего, не прельщался временною славою его и до самой смерти сохранил пламенную любовь ко Христу».
