Священномученик Петр Петриков, пресвитер

Петр

Священномученик
Пресвитер
Почитаем 28 Σεπτεμβρίου

Житие

Свя­щен­но­му­че­ник Петр ро­дил­ся 19 ян­ва­ря 1903 го­да в го­ро­де Мо­жай­ске Мос­ков­ской гу­бер­нии. Его отец, Сер­гей Пет­ро­вич Пет­ри­ков, ро­дил­ся в 1873 го­ду в се­ле Ен­ка­е­во Тем­ни­ков­ско­го уез­да Там­бов­ской гу­бер­нии; в во­семь лет он остал­ся си­ро­той, ра­бо­тал ба­тра­ком и пас в се­ле скот, за­тем по­сту­пил в сол­да­ты, а по­сле окон­ча­ния служ­бы остал­ся в Москве. Доб­рые лю­ди по­мог­ли ему по­лу­чить об­ра­зо­ва­ние, и он по­сту­пил ра­бо­тать на же­лез­ную до­ро­гу. Был сна­ча­ла сто­ро­жем, кон­тор­щи­ком, а за­тем по­мощ­ни­ком на­чаль­ни­ка стан­ции Туч­ко­во Алек­сан­дров­ской же­лез­ной до­ро­ги. Мать свя­щен­но­му­че­ни­ка Пет­ра, Та­тья­на Ми­хай­лов­на, про­ис­хо­ди­ла из се­мьи са­мар­ских куп­цов. Ко­гда Сер­гей Пет­ро­вич по­лу­чил долж­ность по­мощ­ни­ка на­чаль­ни­ка стан­ции, его се­мье вы­де­ли­ли боль­шой уча­сток зем­ли и по­мог­ли вы­стро­ить дом.
Ко­гда Пет­ру бы­ло во­сем­на­дцать лет, он об­ра­тил­ся к ко­мис­са­ру здра­во­охра­не­ния Н.А. Се­маш­ко с про­ше­ни­ем о со­дей­ствии в при­е­ме на ме­ди­цин­ский фа­куль­тет Мос­ков­ско­го уни­вер­си­те­та: «Пер­вые го­ды жиз­ни мо­ей про­бе­жа­ли быст­ро, быст­ро... В 7 лет по­сту­пил я во 2-й класс при­ход­ско­го учи­ли­ща при стан­ции Ба­тюш­ко­во Алек­сан­дров­ской же­лез­ной до­ро­ги. В свя­зи с пе­ре­во­да­ми мо­е­го от­ца учил­ся я в Ба­тюш­ко­ве, Вязь­ме, Ку­бин­ке, за­тем по­сту­пил в ре­аль­ное в го­ро­де Мо­жай­ске, где и про­жил еще 7 лет вда­ли от се­мьи...
Осе­нью 1920 го­да очень хо­тел по­сту­пить на ме­ди­цин­ский фа­куль­тет уни­вер­си­те­та; по­ме­ша­ла глав­ным об­ра­зом бо­лезнь от­ца: его к это­му вре­ме­ни раз­бил па­ра­лич... От­ца ле­чи­ли в уни­вер­си­тет­ских кли­ни­ках: те­перь слу­жит опять по­мощ­ни­ком за­ве­ду­ю­ще­го стан­ции Туч­ко­во.
Во вре­мя бо­лез­ни от­ца зи­мой 20-21 го­да про­бо­вал учить­ся те­ле­гра­фу: необес­пе­чен­ность се­мьи по­ме­ша­ла за­ня­ти­ям...
Мож­но при­ба­вить еще: я за­ни­мал­ся и за­ни­ма­юсь ис­кус­ства­ми – пи­шу сти­хи, очер­ки... ри­со­вал... но те­перь уже год не имею воз­мож­но­сти брать па­лит­ру; боль­ше дру­гих ви­дов ис­кусств люб­лю му­зы­ку, но за­ни­мать­ся му­зы­кой не бы­ло воз­мож­но­сти... Твор­че­ски-вдох­но­вен­ный, по­рыв­ный, со­знаю я и чув­ствую бли­зость цель­но­сти ду­шев­ной, так ска­зать; на­чи­на­ет фор­ми­ро­вать­ся и стро­го очер­чи­вать­ся лич­ность моя. Ис­точ­ни­ки веч­ной юно­сти и ра­до­сти от­кры­ва­ют­ся во мне...»
Се­маш­ко под­дер­жал юно­шу, и в 1921 го­ду Петр был при­нят на ме­ди­цин­ский фа­куль­тет Мос­ков­ско­го уни­вер­си­те­та. Учась на вто­ром кур­се, он пе­ре­уто­мил­ся от за­ня­тий и тя­же­ло за­бо­лел. Ле­чил­ся он в ам­бу­ла­то­рии при же­лез­но­до­рож­ной боль­ни­це, и ле­че­ние про­дол­жа­лось око­ло двух лет. За эти го­ды в его ду­ше про­изо­шел пе­ре­во­рот. Ис­точ­ни­ки веч­ной юно­сти и ра­до­сти, су­ще­ство­ва­ние ко­то­рых он пред­чув­ство­вал рань­ше, на­шел он те­перь во Хри­сте.
В это вре­мя Петр по­зна­ко­мил­ся со стар­цем Нек­та­ри­ем Оп­тин­ским, ду­хов­ным сы­ном ко­то­ро­го стал, сбли­зил­ся с кру­гом мо­ло­дых лю­дей, и сре­ди них – с Ан­дре­ем Эльбсо­ном, так же, как и он, бес­ком­про­мисс­но ис­кав­шим ис­ти­ну в том мо­ре лжи, ко­то­рое все боль­шим мра­ком оку­ты­ва­ло стра­ну. В июне 1925 го­да епи­скоп Мо­жай­ский Бо­рис (Ру­кин) ру­ко­по­ло­жил Пет­ра в сан диа­ко­на, и в том же го­ду Ме­сто­блю­сти­тель Пат­ри­ар­ше­го пре­сто­ла мит­ро­по­лит Кру­тиц­кий Петр (По­лян­ский) ру­ко­по­ло­жил его во свя­щен­ни­ка.
В Москве отец Петр по­на­ча­лу не имел при­хо­да и слу­жил ино­гда в хра­мах, где слу­жи­ли зна­ко­мые ему свя­щен­ни­ки, – на­при­мер, в хра­ме Алек­сан­дрий­ско­го по­дво­рья в Москве, где свя­щен­ни­ком был Ан­дрей Эльбсон. В мар­те 1931 го­да он был опре­де­лен в храм Ни­ко­лы в Клен­ни­ках, из­вест­ный дол­гим по­движ­ни­че­ским слу­же­ни­ем в нем про­то­и­е­рея Алек­сия Ме­че­ва, но про­слу­жил здесь лишь до 14 ап­ре­ля то­го же го­да. В этот день отец Петр был аре­сто­ван в чис­ле пя­ти­де­ся­ти свя­щен­но­слу­жи­те­лей, мо­на­хов и ми­рян и за­клю­чен в Бу­тыр­скую тюрь­му в Москве.
На во­прос сле­до­ва­те­ля о его про­шлом отец Петр рас­ска­зал о сво­ем про­ис­хож­де­нии и обу­че­нии и о том, что при­нял сан свя­щен­ни­ка по внут­рен­не­му убеж­де­нию. Это­го для сле­до­ва­те­ля ока­за­лось до­ста­точ­ным, так как отец Петр сви­де­тель­ство­вал о се­бе как о че­ло­ве­ке, чуж­дом без­бож­но­му но­во­му строю.
5 июня 1931 го­да Осо­бое Со­ве­ща­ние при Кол­ле­гии ОГПУ при­го­во­ри­ло от­ца Пет­ра к трем го­дам за­клю­че­ния в конц­ла­герь, и он был от­прав­лен в Ма­ри­ин­ские ла­ге­ря. Ко­гда ста­ло из­вест­но ме­сто на­хож­де­ния ла­ге­ря, ту­да при­е­ха­ли мать и ду­хов­ная дочь свя­щен­ни­ка Ве­ра Пет­ров­на Ми­ро­но­вич, ко­то­рая впо­след­ствии ста­ла его ке­лей­ни­цей и по­мощ­ни­цей. По­се­лив­шись непо­да­ле­ку от ла­ге­ря, они ста­ли хло­по­тать об от­мене неспра­вед­ли­во­го при­го­во­ра, так как об­ви­не­ние в контр­ре­во­лю­ци­он­ной де­я­тель­но­сти не толь­ко не бы­ло до­ка­за­но, но и во­про­са та­ко­го на след­ствии не ста­ви­лось, – и 17 сен­тяб­ря 1931 го­да Осо­бое Со­ве­ща­ние при Кол­ле­гии ОГПУ по­ста­но­ви­ло осво­бо­дить свя­щен­ни­ка из-под стра­жи, ли­шив его пра­ва про­жи­ва­ния в две­на­дца­ти го­ро­дах сро­ком на три го­да.
Отец Петр по­сле осво­бож­де­ния по­се­лил­ся в го­ро­де Му­ро­ме и здесь в мае 1932 го­да сно­ва был аре­сто­ван. Сле­до­ва­тель на до­про­се 3 июня 1932 го­да за­дал свя­щен­ни­ку ряд во­про­сов, от­ве­ты на ко­то­рые отец Петр на­пи­сал соб­ствен­но­руч­но: «Шиф­ров ни­ка­ких не знаю (и ни­ка­ки­ми шиф­ра­ми не поль­зо­вал­ся). Бо­го­слу­же­ний у ме­ня на квар­ти­ре не со­вер­ша­лось (и уча­стия в них ни­кто не при­ни­мал).
Власть при­знаю, как го­во­рят, не за страх, а за со­весть. Все­гда ис­пол­нял все ка­сав­ши­е­ся ме­ня за­ко­но­по­ло­же­ния, – не знаю ни од­но­го слу­чая на­ру­ше­ния мною та­ко­вых. Поль­зу­юсь сво­бо­дой ве­рить во что мне угод­но, по ос­нов­но­му за­ко­ну стра­ны – кон­сти­ту­ции. Во всем про­ис­шед­шем в стране ви­жу пу­ти Про­мыс­ла Бо­жье­го, все­гда ве­ду­ще­го нас во бла­гое, да­ру­ю­ще­го все­гда нам по­лез­ное.
Цер­ковь – «не от ми­ра се­го». Мои ин­те­ре­сы – ин­те­ре­сы чи­сто ду­хов­ные: по­лу­че­ние бла­го­да­ти и при­об­ре­те­ние со­вер­шенств, ко­то­ры­ми об­ла­да­ет Бог, в Ко­то­ро­го ве­рю. Во­про­са­ми по­ли­ти­ки ни­ко­гда не за­ни­мал­ся и в по­ли­ти­че­ских во­про­сах не раз­би­ра­юсь. Вла­сти под­чи­ня­юсь по со­ве­сти и го­тов по­жерт­во­вать для нее всем, чем толь­ко мо­гу, ес­ли это бу­дет нуж­но. Толь­ко ве­рой в Бо­га не мо­гу по­жерт­во­вать ни­ко­му, ес­ли ко­гда-ли­бо бу­дут это­го тре­бо­вать. От раз­го­во­ров на по­ли­ти­че­ские те­мы про­шу ме­ня осво­бо­дить, так как в этих во­про­сах я ни­че­го не по­ни­маю».
17 ав­гу­ста 1932 го­да сле­до­ва­тель, вед­ший де­ло, по­ста­но­вил за недо­стат­ком след­ствен­но­го ма­те­ри­а­ла след­ствие пре­кра­тить и аре­сто­ван­ных осво­бо­дить. По­сле осво­бож­де­ния отец Петр жил до ле­та 1936 го­да в Му­ро­ме, а за­тем уехал на ро­ди­ну в Мо­жайск, ку­да вслед за ним при­е­ха­ла его ду­хов­ная дочь и где по­се­ща­ли его зна­ко­мые свя­щен­ни­ки и род­ные. Здесь отец Петр снял ком­на­ту, устро­ил в ней до­мо­вую цер­ковь и до са­мо­го аре­ста, по об­ра­зу древ­них, слу­жил ли­тур­гию, как слу­жи­ли в до­мах хри­сти­ан во вре­мя го­не­ний от языч­ни­ков.
Ле­том 1937 го­да воз­об­но­ви­лись мас­со­вые аре­сты ве­ру­ю­щих и ду­хо­вен­ства, но преж­де на­ча­ла этих го­не­ний со­труд­ни­ки НКВД при­ня­лись аре­сто­вы­вать тех свя­щен­ни­ков, мо­на­хов и ми­рян, о ко­то­рых у них бы­ли ка­кие-ли­бо све­де­ния и ко­то­рых они по­до­зре­ва­ли в нело­яль­но­сти к со­вет­ской вла­сти, то есть тех, кто во­ца­рив­ше­е­ся на рус­ской зем­ле без­бо­жие счи­та­ли за ве­ли­чай­шее зло, гу­бя­щее рус­ский на­род. В фев­ра­ле-ап­ре­ле 1937 го­да в Москве бы­ло аре­сто­ва­но пол­то­ра де­сят­ка свя­щен­ни­ков и ми­рян, и сре­ди них – 10 ап­ре­ля 1937 го­да – отец Петр.
Со­труд­ни­ки НКВД фор­му­ли­ро­ва­ли пре­ступ­ную де­я­тель­ность аре­сто­ван­ных та­ким об­ра­зом: «По­сле при­ня­тия ста­лин­ской кон­сти­ту­ции участ­ни­ки контр­ре­во­лю­ци­он­ной неле­галь­ной цер­ков­но-мо­нар­хи­че­ской ор­га­ни­за­ции ак­ти­ви­зи­ро­ва­ли свою контр­ре­во­лю­ци­он­ную де­я­тель­ность, в фев­ра­ле 1937 го­да в го­ро­де Москве несколь­ко раз со­зы­ва­ли неле­галь­ные со­бра­ния участ­ни­ков контр­ре­во­лю­ци­он­ной ор­га­ни­за­ции... Бы­ли при­ня­ты ре­ше­ния ак­ти­ви­зи­ро­вать... ор­га­ни­за­ци­он­ную ра­бо­ту сре­ди ве­ру­ю­щих... на­саж­дать на ме­стах контр­ре­во­лю­ци­он­ные ячей­ки из ду­хо­вен­ства, мо­на­ше­ства, воз­вра­тив­ших­ся из ссыл­ки... со­зда­вать тай­ные мо­лит­вен­ные зда­ния. В этих це­лях... бы­ло при­об­ре­те­но и арен­до­ва­но несколь­ко до­мов в го­ро­де Мо­жай­ске, Ма­лом Яро­слав­це, Ким­рах, где бы­ли по­се­ле­ны воз­вра­тив­ши­е­ся из ссыл­ки мо­на­ше­ство и ду­хо­вен­ство».
11 и 13 ап­ре­ля сле­до­ва­тель до­про­сил свя­щен­ни­ка. На боль­шую часть во­про­сов отец Петр от­зы­вал­ся незна­ни­ем и пло­хой па­мя­тью. 10 мая сле­до­ва­тель сно­ва до­про­сил свя­щен­ни­ка, за­дав по­чти те же во­про­сы. Но и на этот раз он так­же ото­звал­ся незна­ни­ем, ка­те­го­ри­че­ски за­явив, что ни­ка­ких по­ли­ти­че­ских раз­го­во­ров не вел.
Сле­до­ва­тель до­про­сил в ка­че­стве сви­де­те­ля од­но­го из жи­те­лей го­ро­да Мо­жай­ска, с ко­то­рым отец Петр по­зна­ко­мил­ся на эта­пе, и тот по­ка­зал, что свя­щен­ник со­вер­шал в сво­ей квар­ти­ре в Мо­жай­ске бо­го­слу­же­ния, на ко­то­рых в ка­че­стве пса­лом­щи­ка бы­ла его ду­хов­ная дочь, на этих же бо­го­слу­же­ни­ях при­сут­ство­ва­ли и за­ез­жав­шие к от­цу Пет­ру зна­ко­мые ему свя­щен­ни­ки. Он так­же по­ка­зал, что свя­щен­ник Петр Пет­ри­ков «при­над­ле­жит к так на­зы­ва­е­мо­му те­че­нию «ис­тин­но-пра­во­слав­ной церк­ви», ко­то­рое по сво­е­му со­дер­жа­нию яв­ля­ет­ся крайне ре­ак­ци­он­ным и ан­ти­со­вет­ским».
В июле ста­ло из­вест­но о пред­сто­я­щих но­вых мас­со­вых аре­стах, и по­то­му окон­ча­тель­ное ре­ше­ние уча­сти от­ца Пет­ра и всех аре­сто­ван­ных бы­ло от­ло­же­но. 26 ав­гу­ста был до­про­шен де­жур­ный сви­де­тель из чис­ла свя­щен­ни­ков, ко­то­рый по­ка­зал, что зна­ет Пет­ри­ко­ва как ан­ти­со­вет­ски на­стро­ен­но­го и нена­ви­дя­ще­го со­вет­скую власть и пар­тию.
21 сен­тяб­ря 1937 го­да след­ствие бы­ло за­кон­че­но. От­ца Пет­ра об­ви­ни­ли в том, что он буд­то бы «яв­лял­ся участ­ни­ком контр­ре­во­лю­ци­он­ной цер­ков­но-неле­галь­ной ор­га­ни­за­ции, яв­лял­ся ру­ко­во­ди­те­лем Мо­жай­ско­го фили­а­ла, ор­га­ни­зо­вы­вал тай­ную до­мо­вую цер­ковь у се­бя на квар­ти­ре, где пе­ри­о­ди­че­ски со­би­ра­лись его еди­но­мыш­лен­ни­ки из го­ро­да Моск­вы и из дру­гих мест».
26 сен­тяб­ря 1937 го­да трой­ка НКВД при­го­во­ри­ла от­ца Пет­ра к рас­стре­лу. Свя­щен­ник Петр Пет­ри­ков был рас­стре­лян на сле­ду­ю­щий день, 27 сен­тяб­ря 1937 го­да, и по­гре­бен в без­вест­ной об­щей мо­ги­ле на по­ли­гоне Бу­то­во под Моск­вой.