Последние годы жизни

Старец Иероним приумножил количество монахов монастыря Святого Пантелеймона: к концу его жизненного пути, их было в обители уже около 800 иноков; кроме того, он оставил после себя замечательного приемника — отца Макария. Все вспоминают небывалую скромность любимого ученика старца Иеронима, что он первым спешил на литургию, ел простую еду, брал на себя послушания наравне с другими братьями.

Когда старца Иеронима спросили: что он оставит своим духовным чадам в назидание? Он ответил: «Святое Евангелие. В нём поучайтесь, в нём — вся жизнь ваша, им руководствуйтесь». Принципы, основанные на Евангелии и Церковном Предании, применимы в любом обществе, большом и малом, как в монастыре, так и в государстве, лишь бы в обществе существовало стремление ко спасению; они всегда современны, поскольку «не прейдет ни одна черта» (Мф. 5, 18).

Старец Иероним всегда повторял: «Вы только соблюдайте устав … Нам должно неуклонно всегда умственно взирать к Богу. Я всю жизнь мою старался по силе возможности угождать Господу как в молитвах, так и в делах. А как принимаемо и угодно всё это Святой Троице, мне неизвестно».

14 ноября 1885 года старца Иеронима не стало; ему было 80 лет. В момент смерти он находился в сознании и перед самым концом промолвил: «Слава Богу за всё». В день его смерти в монастыре Святого Пантелеймона было явление Богородицы, когда чудотворную икону «Иерусалимскую» понесли к старцу в келью. Монах по имени Пантелеймон так вспоминает это событие:

«Смотрю, из середины Покровского храма проходит через притвор довольно немалого роста Женщина, одетая в обширное розовое платье, кушаком подходящего цвета препоясана, на голове виднелась белая монашеская наметка, а за ней следовал среднего роста монах в обычной своей чёрной одежде. Когда они прошли, я спросил стоящего рядом монаха, видел ли он, кто сейчас прошёл мимо нас? Он ответил: “Иерусалимская Божия Матерь”. Сделал малую паузу, потом прибавил: “Понесли к батюшке Иерониму”. А когда я увидел эту Женщину, то пришёл в такое смущение, что чуть не крикнул во всеуслышание: “Откуда здесь взялась женщина?!” Но, не знаю, почему-то удержался».