Старец Григорий (Зумис)

Старец Григорий — уникальный пример настоящего афонского старца, который отверг все земные соблазны и, даже возглавив монастырь на Святой Горе, не прельстился важной должностью и известностью, а предпочитал жить наравне со всеми остальными монахами.

Его редко можно было увидеть в богатых парадных облачениях настоятеля монастыря; он не носил дорогие украшения и не желал пользоваться драгоценными посохами.

Бунтарь по своей натуре, старец не раз испытывал на себе гнев археологов, ругавших его за то, что он решил разрушить часть какой-нибудь древней стены, мешавшей монахам в их каждодневных передвижениях, или за неслыханную идею установить в арсанасе (порту) монастыря Дохиар две колонны со скульптурами Архангелов Михаила и Гавриила.

Архимандрит Григорий родился на острове Парос и состоял в родстве со знаменитым афонским старцем Иосифом Исихастом.

До своего прибытия на Святую Гору старец Григорий монашествовал на своём родном острове и на Патмосе; успел побывать игуменом двух монастырей; являлся духовным чадом 2 современных греческих святых — Филофея Зервакоса и Амфилохия Макриса.

Старец Григорий прожил в монастыре 65 лет. Он принял постриг 1 января 1967 года от старца Амфилохия Патмосского.

Спустя несколько лет старец прибыл в монастырь Дохиар, где в скором времени его избрали игуменом. Стоит отметить, что монастырь находился в довольно плачевном состоянии, начал разрушаться, а братия была малочисленна.

Старец Григорий Зумис всегда отличался яркой и независимой точкой зрения даже на самые деликатные темы. Так, в одном из своих интервью он сказал о своем игуменстве на Святой Горе Афон следующее:

"Перед тем, как я стал игуменом монастыря Дохиар, меня ткнули носом в каждую швабру, которая осталась в этом старом монастыре от предыдущих управляющих. Так должно было быть, рад, что они так со мной. Самые тяжёлые шаги в моей жизни я сделал, чтобы подняться на трон Дохиара, после 10 лет игуменства в греческих монастырях."

Старец предпочитал носить старую неприметную одежду и вел себя всегда очень скромно. Несмотря на свою должность, он представлялся как иеромонах и просил поминать в молитве «разбойника Григория».

О монашестве игумен монастыря Дохиар говорил так:

« … Внутренняя жизнь настоящего монаха не видна другим, она скрыта и будет явлена только в Царстве Небесном. Монах, как говорят богословы, есть пророк, своей жизнью говорящий о последних днях. Поэтому и на погребении монаха его лицо закрыто покровом, а всё тело — великой схимой, подобно тому, как флагом страны накрывают тела солдат, служивших ей и сражавшихся за неё до смерти».

«Я славлю Господа и Его Пресвятую Матерь за то, что моя монашеская жизнь, которую я всегда разделял со своей братией, была полна испытаний. Мы всему учились на собственном опыте, и поэтому как руководитель я не чувствую за собой вины. Нам приходилось жить и на берегу моря, и на равнине, и в горах, а теперь и в предгорьях Афона».

Русский сценарист Илья Авраменко так вспоминал старца:

«Геронда Григорий имел обыкновение благословлять пощечиной. При этом считалось, что чем сильнее — тем лучше. Рука у него была очень тяжелая — по крайней мере у меня осталось такое впечатление. Я вот сейчас это вспоминаю, и у меня щека начинает гореть. В отдельных случаях мог и посохом «благословить» — если, например, кто-то в его присутствии сидел нога на ногу (потому что так раньше блудницы сидели)».

«– В Дохиаре были очень интересные беседы. Отец Григорий — это был такой кремень веры! Старец был такого смирения! Мы, когда впервые приехали, заходим на территорию обители, там ходит какой-то человек весь в рванье, а вокруг него, наверно, 100 котов бегают. Хвосты у всех трубой! И еще маленькие собачки мельтешат. Мы — к нему, а он:

– Да вот сейчас монахи придут, все будет... — а себя как бы ни во что ставит».

«А тогда мы, помню, прошли на трапезу — глядь, а во главе стола тот самый монашек... Только ряса на нем уже другая, не рабочая. Это, оказывается, и был игумен. Геронда Григорий. Начал он говорить, и все просто рты пооткрывали. Он нам такие вещи рассказывал! Я такого ни в каких книгах не читал. Это такой духовный человек. Греция по одним его молитвам удерживаема была от многого зла. А как он любил Россию!»