Иосиф Исихаст
О монашестве
Старец пишет в одном письме о двух путях монашеской жизни:
«Как только благодать Божия просветит человека и выведет его из мира, он приходит в монастырь или скит, к другим братьям. Оказывает всем послушание и обретает покой через хранение Божественных заповедей. И, исполняя свои установленные духовные обязанности, ожидает в благой надежде милости человеколюбивого Бога. Это общий путь, по которому шествуют многие отцы».
Иосиф Исихаст объясняет, что существует и другой путь, по которому идут отшельники. Он следовал именно этому - второму пути и описал это таким образом:
«Как только человеколюбивый и благой Бог ниспосылает луч Божественной благодати в сердце грешника, он тотчас восстает, ища духовнков для исповеди соделанных им за долгое время зол. Он ищет и пустыню, и пещеры, чтобы ему удалось обрести хоть малое безмолвие и укрепиться для борьбы против страстей, и тем самым загладить соделанные им грехи, обрекая себя на всяческое злострадание: голод, жажду, холод, зной и другие подвиги, – все, о чем свидетельствуют примеры святых».
Стремление старца Иосифа к безмолвию, не было своеволием, он осознал, что это – призвание свыше, полученное им через непрестанную умную молитву. Так он и объяснял:
«Притязания людей на то, чтобы монахи принимали их в любое время, – это новый путь, который умножается здесь, на Святой Горе. Куда бы ты ни пошел, отцы тебя гостеприимно примут. А наш долг – продолжать трезвенное предание святых отцов, таких как святой Григорий Палама. Когда он подвизался здесь, на Афоне, он убегал и скрывался в ущельях и пещерах, любым образом усиливаясь достичь уединения, чтобы умело возделывать умную молитву, строго сохраняя свой безмолвный устав».
В одном из сохранившихся писем Иосифа Исихаста он так отзывается о монахах:
«Есть души с мягким характером, которые подчиняются с большой легкостью. Есть и души с жестким характером, которые не подчиняются легко. Они отличаются друг от друга, как вата от железа. Вата требует только помазания словом.
Железо требует огня и печи искушений для обработки. И таковому нужно иметь терпение в искушениях, чтобы произошло очищение. Когда у него нет терпения, он — фонарь без елея: быстро гаснет и пропадает. И когда человек с такой природой, жестче железа, приходит монашествовать, то лишь только выходит на поприще, — сразу отступает от послушания. Сразу слагает с себя обеты и отказывается от битвы.
Лучше всего было бы, если бы все имели хороший характер, были смиренными и послушными. Но если окажется у кого-нибудь природа жестче железа, пусть не отчаивается. Ему нужен подвиг, но по благодати Божией он может победить. Бог же не неправеден, чтобы потребовать одно вместо другого. Какие дал дарования, такого требует и воздаяния.
Монахом нельзя стать в неге. Монах должен быть оскорблен, осмеян, испытан; должен упасть, подняться, стать человеком.
Не в объятиях своей матери. Разве возможно, разве слыхано, чтобы человек стал монахом возле своей матери, которая, стоит тебе охнуть, — «Покушай, а то заболеешь!» Подвижничество требует лишений. Добра не найдешь в ваннах и жизни с удобствами. Требуется подвиг и великий труд.
Монах должен быть для мирян примером, а не соблазном, как сам, опять-таки, должен брать пример с ангелов. Поэтому он должен быть очень внимательным, чтобы его не обокрал сатана.
Монаху понадобилось выйти в мир? Пусть выйдет. Однако он должен быть весь — глаза, весь — зрение, должен тщательно следить за тем, чтобы, принося пользу другим, самому случайно не получить вред.
Об Иисусовой молитве
Умная молитва для меня как ремесло для каждого человека, ибо я тружусь в ней более тридцати шести лет. Когда я пришел на Святую Гору, то сразу стал искать пустынников, которые трудятся в молитве. Тогда, сорок лет назад, было много живших напряженной духовной жизнью. Людей добродетельных. Седых старчиков. Из них мы избрали себе старцев, и они были нашими наставниками.
Итак, делание умной молитвы заключается в понуждении себя произносить все время молитву устами, непрестанно. Вначале быстро. Внимай только словам: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя». Когда это продлится достаточно долго, ум к этому привыкает и сам их произносит. И ты чувствуешь сладость, как будто у тебя в устах мед. И хочешь все время их произносить. И если перестаешь, то очень огорчаешься.
Когда ум к ним привыкнет и насытится — хорошо их выучит, — тогда посылает их в сердце. Потому что ум — питатель души, и, если он что-то доброе или злое узнает или услышит, работа его — опустить это в сердце, центр духовной и телесной силы человека, престол ума. И когда молящийся не дает своему уму ничего представлять, но внимает только словам молитвы, тогда, дыша легко, с некоторым понуждением и усилием своей воли опускает его в сердце, и держит его там как бы взаперти, и размеренно произносит молитву: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя». Вначале он произносит несколько раз молитву и делает один вдох. Затем, когда ум привыкнет стоять в сердце, он произносит одну молитву на каждом вдохе. «Господи Иисусе Христе» — вдох, «помилуй мя»— выдох.
Это совершается до тех пор, пока не осенит и не начнет действовать в душе благодать; после этого — уже созерцание. Итак, везде читается молитва: и сидя, и в постели, и на ходу, и стоя. Речь не о том, однако, чтобы, только когда ляжешь, молиться. Нужен подвиг: стоя, сидя. Когда устаешь, садишься. И снова стоя. Чтобы тебя не одолел сон. Это называется деланием. Ты показываешь Богу свое произволение, но все зависит от Него, даст ли Он тебе это. Бог есть начало и конец. Благодать Его делает все. Она — движущая сила. А чтобы появилась и стала действовать любовь, нужно хранить заповеди.
Когда ты встаешь ночью и молишься, когда видишь больного и ему сострадаешь, видишь вдову и сирот, стариков и оказываешь им милосердие, тогда тебя любит Бог. И тогда и ты Его любишь. Он первый любит и изливает Свою благодать.
Итак, если стремишься найти Его только через молитву, не делай вздоха без молитвы. Итак, если сможешь читать молитву вслух и непрестанно, то через два-три месяца к ней привыкнешь. И благодать будет осенять тебя и освежать. Только произноси ее вслух, без перерыва, и, когда ее примет ум, тогда ты отдохнешь от чтения ее языком. И опять — когда ее оставляет ум, начинает язык. Все усилия направляются на язык вначале, пока ты не привыкнешь, потом все годы твоей жизни ее будет произносить ум без труда.
Люби Иисуса и читай непрестанно молитву Иисусову, и она тебя будет просвещать на Его пути.
О гневе
Гнев сам по себе естествен. Как нервы в теле. А он — нерв души. И каждый должен им пользоваться против демонов, людей-еретиков и всего препятствующего пути Божию. Если же гневаешься на единодушных братьев, или, бывая вне себя, разрушаешь дела рук своих, знай, что болен тщеславием и злоупотребляешь нервом души. А избавляешься от этого любовью ко всем и истинным смирением.
Поэтому, когда найдет на тебя гнев, крепко закрой рот и не говори с оскорбляющим, или позорящим, или обличающим, или всячески тебя искушающим без причины. И этот змей взовьется в сердце, поднимется к горлу и, поскольку ты не дашь ему выхода, задохнется и лопнет.
И когда это повторится несколько раз, станет слабее и прекратится совсем. Так как человек создан разумным и кротким, то исправляется несравненно лучше любовью и кротким обращением, нежели гневом и грубостью. Итак, никогда не стремитесь исправлять друг друга гневом, ибо искушение искушения не устраняет, но — смирением и искренней любовью. Если видишь, что впереди тебя идет гнев, отложи на время исправление. И когда увидишь, что гнев прошел, и пришел мир, и бесстрастно работает рассудительность, тогда говори полезное. Никогда не видел я, чтобы совершилось исправление с помощью гнева, но всегда — с помощью любви.
Об афонских старцах
В одном из писем Иосифа Исихаста можно найти упоминания об известных старцах Святой Горы:
«Я, когда пришел на Святую Гору, нашел многих из отцов в делании и созерцании. Старых и святых людей.
Был старец Игнатий, незрячий много лет. Долгие годы духовник. Старец девяноста пяти лет. Молящийся умно и непрестанно. И из-за молитвы уста его испускали благоухание, так что беседа с ним вблизи его уст доставляла радость.
Был и другой, еще более удивительный, у святого Петра Афонского — отец Даниил, подражатель Арсения Великого. Крайне молчаливый, затворник, до конца дней служивший литургию. Шестьдесят лет он ни на один день не помышлял оставить божественное священнодействие. А в Великий пост во все дни служил преждеосвященные литургии. И, не болея до последних дней, скончался в глубокой старости. А литургия его продолжалась всегда три с половиной или четыре часа, ибо он не мог от умиления произносить возгласы. От слез перед ним всегда увлажнялась земля. Он не хотел, чтобы кто-то посторонний находился на его литургии и видел его делание. Но меня, поскольку я очень горячо его просил, меня он принимал.
Были и многие другие созерцательные отцы, которых я не удостоился увидеть, так как они скончались на год или два раньше. И мне рассказывали об их удивительных подвигах, поскольку я этим интересовался. Шаг за шагом обходил горы и пещеры, чтобы найти таковых. Потому что мой старец был добрым и простым, и после того как я приготавливал ему пищу, он давал мне благословение на поиск таких примеров, полезных для моей души. А когда уже я его похоронил, тогда обследовал весь Афон.
Был один в некой пещере, который должен был плакать семь раз в день. Это было его делание. А ночь целиком проводить в слезах. И возглавие его было всегда мокрым. И его спрашивал служивший ему, который приходил два-три раза в день, ибо он не хотел иметь его рядом с собой, чтобы тот не прерывал его плач: — Старче, почему ты столько плачешь? — Когда, дитя мое, человек созерцает Бога, от любви у него текут слезы, и он не может их удержать.
Сегодня не слышно ни о чем подобном. Ибо множество материальных попечений и забот и почти совершенное пренебрежение трезвением завладели людьми, и многие не только не хотят найти, узнать, делать это, но, если услышат, что кто-нибудь говорит о чем-то подобном, сразу враждебно восстают против него. И считают его неразумным и глупым, потому что жизнь его не похожа на их и вменилась им в посмеяние».
